Блокчейн и криптовалюты. Борис Титов — о будущем финансовой системы России
В. ШЕСТАКОВ: У нас какое-то неоднозначное отношение к криптовалютам в высших эшелонах.
Б. ТИТОВ: Всё меняется. Когда мы начинали эту тему, действительно ЦБ был против этого и всегда говорил, что будет уголовное преследование. Сейчас всё сильно изменилось. Сегодня Сбербанк считает, что технологии блокчейн — это будущее всей финансовой системы страны, никаких ограничений по валютам сегодня нет. Сейчас мы готовим закон, который бы легализовал эти валюты, но ввёл и необходимые ограничения с тем, чтобы люди не могли через эти криптовалюты уходить от оплаты налогов.
В.Ш.: То есть вы предлагаете легализовать криптовалюты?
Б.Т.: Да. И главное, что блокчейн, как основа технологии всех криптовалют и не только, — это очень важно, в том числе и для того, чтобы получать инвестиции. Сегодня мы могли бы в криптовалютах со всего мира собирать инвестиции для проектов на территории России. А здесь пока мы даже не приступали к этой теме.
В. ШЕСТАКОВ: У нас в гостях бизнес-омбудсмен Борис Титов. Здравствуйте!
Б. ТИТОВ: Здравствуйте.
В.Ш.: Давайте начнём с последней темы. СКР возбудил уголовное дело о вымогательстве у предпринимателя Антона Цыганкова 51% акций угледобывающих компаний «Разрез Инской», стоимость которых оценивается в миллиард рублей. Несколько высокопоставленных чиновников Кемеровской области и высокопоставленные сотрудники местного управления СК.
Б.Т.: Это не частый случай, прямо скажем. Обычно возбуждаются уголовные дела на предпринимателей — 230 случаев за 2015 год. Таких дел совсем мало. К сожалению, часто уголовное право используется против предпринимателей. Те люди, которые по должности должны защищать закон и безопасность, используют свои полномочия для того, чтобы зарабатывать за счёт предпринимателей, отнимая у них собственность. И то, что они наконец-то начали нести ответственность, — это положительный факт. Кстати, совсем недавно усилили ответственность за незаконное возбуждение уголовных дел. Поэтому сейчас им грозит до 10 лет.
В.Ш.: Сотрудники правоохранительных органов будут возбуждать дела на сотрудников правоохранительных органов.
Б.Т.: А как иначе? Естественно, за внутренней безопасностью должны следить специальные службы. СК является тем следственным органом, который должен следить в том числе и за чистотой своих рядов.
В.Ш.: Слабо пока верится.
Б.Т.: Там наверняка не обошлось и без сотрудников ФСБ. Я думаю, что тренд всё-таки чуть-чуть меняется. Сегодня очень непростая экономическая ситуация, и в такой сложный момент не все государственные органы понимают, что сегодня надо бизнес защищать ещё более активно, и уж тем более не наезжать на него.
В.Ш.: Разве мерой до 10 лет колонии можно решить проблему?
Б.Т.: Я не думаю, что она решится полностью, но любое движение в эту сторону — это всё-таки положительный момент. Конечно, мы предлагали больше, мы предлагали ввести специальную статью, усилить административную ответственность не только за возбуждение уголовных дел, но и за неправильные процессуальные действия: обыски, аресты имущества. Пока этого нет.
В.Ш.: Начать я хотел, на самом деле с другого. Как дела у Партии роста? Спад?
Б.Т.: Нет, Партия роста растёт. Мы вчера проводили большой актив, который назвали форсайтом.
В.Ш.: Но госфинансирования не получите?
Б.Т.: Не получим. Мы не достигли этого рубежа, хотя, конечно, мы немножко жалуемся на то, что не везде к нам относились по-честному. Но тем не менее мы провели очень нестандартную кампанию, для нас всё это было в новинку. Мы не специалисты в политической борьбе, но мы правильно нащупали стиль кампании, стиль нашей партии. Партия не похожа ни на одну из существующих. Мы более мобильны, молоды, у нас больше желания и энергии для того, чтобы защищать предпринимателей и бороться за новую экономику России — экономику, которая зависит не от экспорта природной ренты, а от нас. На будущее мы ставим достаточно амбициозные цели — мы будем участвовать во всех выборах.
В.Ш.: В следующих?
Б.Т.: Да, конечно. Мы будем участвовать в выборах в московский муниципалитет — по сложности тут не меньше, чем федеральные выборы: разыгрывается полторы тысячи мандатов. Мы поставили задачу — выдвинуть не менее 500 кандидатов. Это самые маленькие депутаты, которые работают на общественных началах. У нас есть много желающих молодых людей выдвигаться, и мы будем участвовать в муниципальных выборах Москвы.
В.Ш.: На что будете существовать до больших выборов?
Б.Т.: Это вопрос, который мы вчера тоже ставили друг перед другом, искали новые идеи. Должен сказать, что, конечно, есть старые методы финансирования — за счёт тех, кто идёт на выборы, за счёт спонсоров, помощников, у нас есть желающие.
Про то, почему в России нужно легализовать криптовалюты и блокчейн
В.Ш.: У нас какое-то неоднозначное отношение к криптовалютам в высших эшелонах.
Б.Т.: Всё меняется. Когда мы начинали эту тему, действительно ЦБ был против этого и всегда говорил, что будет уголовное преследование. Сейчас всё сильно изменилось. Сегодня Сбербанк считает, что технологии блокчейн — это будущее всей финансовой системы страны, никаких ограничений по валютам сегодня нет. Сейчас мы готовим закон, который бы легализовал эти валюты, но ввёл и необходимые ограничения с тем, чтобы люди не могли через эти криптовалюты уходить от оплаты налогов.
В.Ш.: То есть вы предлагаете легализовать криптовалюты?
Б.Т.: Да.
В.Ш.: А сами предприниматели «рубят фишку»? Они понимают, что это такое, как это может их поднять?
Б.Т.: Вчера мы прослушали длинную лекцию по этому поводу; у нас сильная группа, которая занимается блокчейном. Для меня было радостно видеть, что, хотя кампания была сложной и многие были разочарованы, никто не сошёл с пути. И руководители региональных организаций, и федеральный актив решили, что хотят идти дальше.
В.Ш.: Основными проблемами российской экономики являются, как говорит экономист Европейского банка реконструкции и развития Сергей Гуриев, отсутствие реформ и низкий уровень инвестиционный привлекательности, а не санкции со стороны Запада и падение цен на нефть. А ещё сегодня Набиуллина заявила о переходе экономики России к новой модели развития. По её словам, после падения цен на нефть экономике нужны иные факторы роста, а потому восстановление может быть растянуто во времени. Какие-то общие слова.
Б.Т.: Причём неправильные.
В.Ш.: На фоне того, что седьмой квартал подряд экономика падает.
Б.Т.: К сожалению, мы в очень длительной стагнации. Мы побили рекорд — максимальная стагнация была в 2008—2009 годах, когда мы падали пять кварталов подряд, сейчас — семь. А инвестиции сейчас падают уже 15 кварталов подряд. Гуриев частично прав, частично — нет. Конечно, российская экономика сильно зависит от цен на нефть, в принципе так же, как и от структурных проблем, о которых он тоже сказал. Нам действительно нужны реформы. Набиуллина говорит о том, что российской экономике нужны реформы, но делает всё, чтобы этого не допустить, потому что та политика, которую сегодня проводит ЦБ, — это жёсткая финансовая политика высоких процентных ставок, съёживание экономики и финансовой системы. Замораживается вся ликвидность в стране, а без кредитов, доступных по низким ставкам, развиваться невозможно, ни на какую новую модель мы не перейдём. Набиуллина ведёт политику к тому, чтобы у нас были высокие процентные ставки.
В.Ш.: Но ключевая ставка же снижается.
Б.Т.: Это пока ещё очень высокие ставки — намного выше, чем у наших конкурентов, тем более, что курс рубля уже стабилизировался.
В.Ш.: Но если её уронить, это ведь тоже не очень…
Б.Т.: Ничего не будет, по нашему мнению. Потому что Набиуллина неправильно понимает природу инфляции в нашей стране. Сегодня на форуме она заявила о том, что инфляция — это тот фактор, который больше всего волнует предпринимателей, а это не так. Я, как предприниматель, могу сказать, что инфляция — это градусник экономики, но низкая инфляция — это далеко не главная цель для российских предпринимателей. Бизнес может развиваться в условиях достаточно высоких уровней инфляции, самое главное — чтобы был стабильный курс, чтобы выгодно было производить, низкие процентные ставки, низкие тарифы, низкие транспортные издержки и спрос. А сегодня спрос резко падает из-за того, что упали цены на нефть на внешних рынках. У нашего населения значительно меньше денег в кармане, у предприятий тоже спрос резко падает. Поэтому в такой ситуации, если не будет изменена политика ЦБ, министерства финансов, если мы не перейдём к политике, стимулирующей развитие, политике низких процентных ставок, мы будем продолжать стагнировать. Мы сейчас упали до уровня начала 2000-х годов с уровня 2013—2014 годов.
Про инфляцию в России
В.Ш.: А что, только в ключевой ставке дело?
В.Ш.: Какой она должна быть?
Б.Т.: Также мы должны иметь нормальные условия по оплате тарифов, потому что у нас по-прежнему растёт цена на электроэнергию и другие услуги. Не должно быть административного давления на бизнес, уголовного преследования бизнеса, должны быть честные суды. Мы всё это изложили в нашей стратегии — там десять основных направлений. Правительство должно быть компактным, эффективным, дешёвым, но при этом базироваться на новейших технологиях, чтобы быть конкурентным.
В.Ш.: Правительство очень хорошо поработало над проектом бюджета. Журналисты продолжают в нём копаться. Вот что интересно: несмотря на нехватку денег на индексацию пенсий, пенсионный фонд увеличит зарплаты своим сотрудникам. Это следует из проекта бюджета пенсионного фонда. Рост расходов на выплаты специалистам в 2017 году, на содержание персонала заложено 83 млрд рублей, а на повышение пенсий дополнительно будет выдано 4,3 млрд рублей. С учётом того, что средняя пенсия в России — 12 тысяч, 358 тысяч средних пенсий пойдёт на выплаты специалистам ПФР. Как это можно объяснить?
Б.Т.:Поэтому сегодня говорить о каком-то подъёме не приходится. Главное, что в этом бюджете заранее заложена стагнирующая экономика, доходы и расходы сокращаются. И пенсионерам, конечно, не хватит, хотя о себе позаботились. Те, кто допущен к формированию бюджета, себя никогда не забудут.
В.Ш.: А как же тогда начинать какое-то своё дело, если мы каждый день видим то, что живётся хорошо только госсектору?
Б.Т.: Пока мы не поменяем основную экономическую политику, рассчитывать на то, что бизнес будет развиваться, не приходится.
В.Ш.: А кто должен нажать на этот рычаг?
Б.Т.: Мы предлагаем президенту разобраться в ситуации, но пока сегодня доминируют люди, которые реализовывали политику последние 15—20 лет. Да, политика эта была эффективна, когда была высокая цена на нефть. Нужно было жёстко контролировать финансы, собирать доходы, правильно их распределять. Поэтому в правительстве доминируют люди, которые занимаются как раз расходами бюджета. И партии у нас любят поговорить о расходах, но практически никто не умеет зарабатывать по-новому. Без нефти зарабатывать по-новому у нас в государстве никто пока не умеет.
В.Ш.: А на чём мы ещё сможем зарабатывать?
Б.Т.: Мы провели целый анализ и представили его президенту. У нас очень много возможностей. Допустим, малый и средний бизнес. 20 миллионов человек сегодня находятся в тени. Если им дать условия для того, чтобы они вышли из тени и начали платить налоги, это уже прибавка к ВВП. Сельское хозяйство — это одна из самых больших, развивающихся отраслей.
В.Ш.: Пока есть антисанкции.
Б.Т.: Не только антисанкции двигают наше сельское хозяйство вперёд. Главный двигатель — продолжающийся рост экспорта зерна и большой урожай, который мы имеем уже второй год. Также массово развивается животноводство. А овощи — это пока мизерная часть. Но кроме этого, у нас есть также переработка сырья, лес. Мы сегодня возим круглый лес, покупаем бумагу, на нашем лесе две страны занимают лидирующие позиции по производству бумаги — Китай и Финляндия.
В.Ш.: Президент сказал, что развитие информационных технологий приведёт к безработице.
Б.Т.: Он такого не говорил. Он говорил, что нужно учитывать этот фактор. Но это не так, потому что развитие информационных технологий приведёт к серьёзному повышению эффективности всей экономики, и этих денег будет достаточно для того, чтобы люди могли работать меньше и тратить больше времени на развитие социальной сферы. Экономика будет совершенно другой. Но пока это нам ещё не грозит. Сегодня в нашей стране ещё достаточно много неэффективных рабочих мест, огромное количество людей занимается непроизводительным трудом. И как раз развитие экономики даст большое количество новых рабочих мест.
В.Ш.: «По-моему, бизнес-инфляция выгодна: пока произвёл, продукт подорожал,» — пишет слушатель.
Б.Т.: Бывает такая ситуация, когда инфляция помогает, но чаще всего, конечно, инфляция работает в минус. Если раньше ты тратил два рубля на производство своего продукта, с инфляцией ты будешь тратить больше. И если рубль дешевеет, ты меньше получаешь за свою продукцию. Поэтому инфляция, конечно, может в каких-то определённых ситуациях помогать, но чаще она мешает. Но это не главный фактор для развития бизнеса.
В.Ш.: «Нельзя путать национализацию с экспроприацией,» — пишет слушатель.
Б.Т.: По-моему, про национализацию мы ничего не говорили. Я считаю, что национализация — это ужасно тогда, когда национализируются правильные активы, которые показывают хорошие результаты, и государство пытается забрать их у бизнеса.
В.Ш.: А как вам наша приватизация, когда одну госкомпанию передали другой?
Б.Т.: Чтобы приватизация была эффективной для страны, надо начинать снизу. Сегодня огромное количество активов — у ГУПов, у МУПов. Оттуда всё надо приватизировать, потому что там зарабатываются совершенно огромные прибыли, которые не учитываются государством, а идут в карман сотрудников. Они неэффективны, это просто чёрная дыра для бюджета.
В.Ш.: Дональд Трамп, новоизбранный президент США, — бизнесмен у руля великой державы. Это хорошо или нет?
Б.Т.: У него системное мышление. Конечно, у него иное мышление, чем у его оппонентов, — оно более простое.
Многие говорят, что была борьба негативных рейтингов, это случайность и так далее, но это очень серьёзный идеологический процесс, который идёт в обществе — от сложности, от элит, которые во многом оторвались от реальности, к возврату назад. Это стало мировым трендом.
В.Ш.: То есть государству хорошо, когда им управляет бизнесмен?
Б.Т.: Сложно сказать. Это реальный тренд, который сегодня есть в экономике. Может, и правда хорошо немножко вернуться к земле и не отрываться от неё, как это сегодня происходит во многих западных странах, которые ушли от своих тылов.
В.Ш.: Примем звонок. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы сейчас занимаетесь заводом «Абрау-Дюрсо», как там идут дела? Применяете ли вы там то, что пытаетесь продвинуть на федеральном уровне?
Б.Т.: Мы стараемся, потому что предприятие растёт и количественно: с 3,5 млн бутылок выросло до 27 млн. Но с другой стороны, мы и улучшаем качество, и развиваем само предприятие. Сегодня это — большой туристический центр, у нас есть пятизвёздочная гостиница, рестораны, кафе. Мы сегодня занимаем первое место в мире по количеству туристов на одном винном хозяйстве. Во Франции много винных туристов, но на одном хозяйстве их меньше, чем у нас, мы перевалили планку в 200 тысяч по количеству туристов, которые прошли через наши подвалы. Мы стараемся сегодня заниматься реальным производством, но если говорить об акцизах, то мы, конечно, против.
В.Ш.: Табак, алкоголь?
Б.Т.: К табаку мы имеем мало отношения. Хотя есть угроза того, что у нас и так очень серьёзный контрафактный рынок табака, и дальнейшее увеличение акцизов приведёт к тому, что всё это будет уходить в «чёрную». Это уже было в нашей истории один раз.
В.Ш.: Неплохо. У нас тут на пенсии добавляют меньше.
Б.Т.: Дыры у нас не на одну сотню миллиардов рублей. И почему вино-то? Мы же в последние годы боролись за то, чтобы наконец-то у нас в стране признали то, что вино — это хорошо, что страны, которые могут производить хорошее вино, должны гордиться этим, что другие и делают.
В.Ш.: Главное — чтобы из винограда вино делали.
Б.Т.: Из собственного, российского винограда. И мы добились того, чтобы акцизы были снижены. Более того, мы ввели зоны защищённого географического указания. Мы начали по-новому строить, у нас появилось огромное количество маленьких виноделен, и вдруг государство разворачивается и говорит, что вино — это неправильно. Ничего не добавив в бюджет, они развернули тренд обратно, то есть сделали, по-моему, серьёзную глупость для страны, которая может производить вино.
В.Ш.: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Что-то вы редко говорите о патриотизме предпринимателей. Эти вывозы за границу, покупки дорогих клубов там — это же просто деньги на ветер.
Б.Т.: Есть разные бизнесмены. Я думаю, что когда мы говорим о таких бизнесменах — это крупный бизнес, который ничего не производит. Они все сидят на природной ренте или допущены к нефтяной трубе. Чаще всего они однодневники, им надо сохранить своё богатство и вкладывать во всё, что угодно, только не в производство. У них такая психология. А есть предприниматели, которые создают новые предприятия, развивают бизнес, создают новые рабочие места. Такого бизнеса у нас пока больше, но, к сожалению, становится всё меньше.
В.Ш.: 42% нашей аудитории с вами согласны, 58% — нет. Спасибо! В студии был бизнес-омбудсмен Борис Титов.